Дмитрий ПЕтров: «Наша культура - родная сестра великих культур Европы»
14 ноября 2014
12:33
5430
Не так давно, в конце октября — начале ноября в Праге прошел фестиваль актуальной российской культуры «Культурус». Кроме интересных выставок, дискуссий, показа фильмов, он принес и массу встреч с интересными людьми. Никогда не знаешь, кого встретишь сегодня. Иногда жизнь сводит и с настоящими писателями! Историками и любителями изящной словесности, следующими по пятам своих героев.
Не так давно, в конце октября — начале ноября в Праге прошел фестиваль актуальной российской культуры «Культурус». Кроме интересных выставок, дискуссий, показов фильмов, он принес и массу встреч с интересными людьми. Никогда не знаешь, кого встретишь сегодня. Иногда жизнь сводит и с настоящими писателями! Историками и любителями изящной словесности, следующими по пятам своих героев.
– Дмитрий, я бы хотела обратиться к Вам в первую очередь не как к журналисту и работнику масс-медиа, а как к писателю. Расскажите немного о Вашем творческом пути и с чего все начиналось.
– А началось всё с чтения. У нас дома была очень приличная библиотека – и по числу книг, и по подбору авторов и текстов. С них-то всё и началось. Потом пришло желание что-нибудь написать. Были попытки послать свои тексты в издания вроде «Комсомолки» и «Литгазеты». Туда меня однажды даже пригласили, чтобы объяснить, что в моих сочинениях не так… А потом, как это на самом деле нередко бывает, случилось чудо. И в «Учительской газете» – тогда, в 1996 году это было очень солидное и набиравшее популярность издание – вышла моя первая большая статья о неформалах – московских хиппи, панках, «металлистах» и прочих «нарушителях спокойствия». «Пришельцы» - вот такой забойный заголовок мы для нее придумали.
– Дмитрий, я бы хотела обратиться к Вам в первую очередь не как к журналисту и работнику масс-медиа, а как к писателю. Расскажите немного о Вашем творческом пути и с чего все начиналось.
– А началось всё с чтения. У нас дома была очень приличная библиотека – и по числу книг, и по подбору авторов и текстов. С них-то всё и началось. Потом пришло желание что-нибудь написать. Были попытки послать свои тексты в издания вроде «Комсомолки» и «Литгазеты». Туда меня однажды даже пригласили, чтобы объяснить, что в моих сочинениях не так… А потом, как это на самом деле нередко бывает, случилось чудо. И в «Учительской газете» – тогда, в 1996 году это было очень солидное и набиравшее популярность издание – вышла моя первая большая статья о неформалах – московских хиппи, панках, «металлистах» и прочих «нарушителях спокойствия». «Пришельцы» - вот такой забойный заголовок мы для нее придумали.
Этот текст «выстрелил». Статью вывешивали в учительских, мне пришла гора писем от учителей, родителей и ребят. Что тут делать? Надо писать обзор посланий. И новую большую статью – «Хозяева» – про «качков» и их подпольные (в прямом смысле – они располагались в подвалах) «качалки», и про мотоциклистов-рокеров. Тогда еще не было Хирурга с его «Ночными волками». Те ребята тусовались «в Луже» – на площадке рядом со стадионом Лужники. Отличные оказались собеседники. Очень искрение и неглупые. Только боюсь, мало кто из них остался в живых… Уж больно жесткий у них был образ жизни.
| «Были попытки послать свои тексты в издания вроде «Комсомолки» и «Литгазеты». Туда меня однажды даже пригласили, чтобы объяснить, что в моих сочинениях не так…» |
– В итоге судьба связала Вас с «Новой газетой». Как это произошло?
– В «Новой» задумали рубрику «Политическая эмиграция». Тогдашний шеф-редактор газеты Андрей Колесников знал, что я очень всерьез «копаю» эту тему, и предложил рубрику мне. Этим и занимаюсь. Плюс – само собой – публикую статьи и на другие темы. Самая недавняя – «Кремлевские мечтатели» – о том, как своеобразно понимает национальные интересы страны часть российских элит.
– Я знаю, что Вы мастер очерков. Кого Вы выбираете своими героями? Что было опубликовано недавно?
– Мир вокруг нас полон замечательных людей. Он всегда таким был. Таким и остался. Они-то и есть – мои герои. Искать их особо не надо. Множество удивительных и прекрасных биографий еще не рассказано. А ведь они этого заслуживают. Штука в том, что очень часто люди ищут вокруг примеры, образцы для подражания. Во всём: от одежды до манеры говорить. Эти образцы нередко дает им их семья, их окружение… И очень часто – искусство. Прежде всего – шоу-бизнес, кино ну и, конечно, литература. Я отношусь к героям моих книг и очерков, как к тем, с кого многие могли бы брать пример. Так я о них и рассказываю.
| «Я отношусь к героям моих книг и очерков, как к тем, с кого многие могли бы брать пример. Так я о них и рассказываю». |
Поэтому нет ничего странного в том, что в серии ЖЗЛ вышла моя книга о блистательном русском писателе Василии Аксенове. И о нем же – только уже совсем другая книга – в издательстве «Эксмо», за что я очень ему признателен. Самая недавняя моя книга – биография президента США Джона Кеннеди. Это – не ученый труд. А скорее – захватывающая приключенческая история жизни, любви и борьбы одного из мощнейших политиков XX века.
Наверное поэтому она получает премии. Одну из них – «Серебряный лучник» – мне вручали в Вашингтоне, в Национальном клубе прессы (National Press Club), в том же зале, где когда-то выступал Кеннеди. Это было здорово!
Да и продается «Рыжий принц Америки» (книга называется так) очень неплохо. Но, по-моему, его пока еще можно купить на Ozon’е. А вот во многих магазинах его уже не найти.
| «Самая недавняя моя книга – биография президента США Джона Кеннеди. Это – не ученый труд. А скорее – захватывающая приключенческая история жизни, любви и борьбы одного из мощнейших политиков XX века». |
Из очерков последние были о любопытной даме, известной как американская писательница и философ Айн Рэнд. На самом же деле – это дочь питерского аптекаря Ася Розенбаум, в 1926 году убежавшая из «красной» России в Голливуд, и завоевавшая в Штатах популярность. Второй дорогой мне текст из недавних – «Русский генерал Хуан» – о даровитом полководце Иване Беляеве, который в начале 30-х годов прошлого века спас Парагвай от боливийского нашествия и вырвал у них победу в войне за Гранд Чако.
Генерал Беляев бежал в Южную Америку от большевиков чтобы создать там «русский очаг». Но вышло так, что и ему, и другим русским офицерам-эмигрантам пришлось воевать за приютившую их страну. Причем Беляеву – в должности начальника ее Генерального штаба.
Их именами названы в Парагвае города и несколько улиц столицы – Асунсьона. А павшие в боях похоронены в Национальном Пантеоне славы. Там же есть доска в память о Беляеве. Но лежит генерал не там. Парагвайские индейцы объявили его своим великим вождем, назвали Крепкая рука и добились права похоронить на священном острове в джунглях Чако.
Кстати, в 2012 году там нашли нефть…
На подходе публикации о русском философе германского происхождения Федоре Степуне – это в «Новой». И – в пражском «Русском слове» – о создателе современной социологии Питириме Сорокине – человеке, о котором его родной народ коми сложил немало легенд…
– Расскажите, пожалуйста, что-нибудь интересное о Праге. О ком бы Вы здесь из известных эмигрантов хотели написать и есть ли уже какое-то представление о том, что получится?
– С Прагой связаны судьбы множества славных людей. Здесь жил замечательный русский астроном Всеволод Стратонов, философ Николай Лосский, уже упомянутый мной Сорокин и еще тысячи русских беглецов. Огромную роль сыграл этот город и в жизни моего любимого писателя и героя двух моих книг Василия Аксенова. Он бывал в Праге в 60-х и был очарован волшебством Старого города, кафе в районе Малостранской площади, Вышеградом…
– С Прагой связаны судьбы множества славных людей. Здесь жил замечательный русский астроном Всеволод Стратонов, философ Николай Лосский, уже упомянутый мной Сорокин и еще тысячи русских беглецов. Огромную роль сыграл этот город и в жизни моего любимого писателя и героя двух моих книг Василия Аксенова. Он бывал в Праге в 60-х и был очарован волшебством Старого города, кафе в районе Малостранской площади, Вышеградом…
Был он очарован и «Пражской весной» 1968 года. Тогда многие писатели и вообще многие люди в СССР надеялись, что если «социализм с человеческим лицом» победит в Чехословакии, то вскоре он восторжествует и в Союзе. Но гусеницы советских танков на Вацлавской площади раздавили эти иллюзии. Аксенов пережил ту августовскую трагедию как страшный личный крах. Но через несколько лет из нее проросла его самая главная книга – «Ожог». Там есть любопытный эпизод: советские солдаты сидя на броне в районе Малостранской, читают журнал «Юность». Герой идет вдоль траншей, вырытых не для обороны, а для новой канализации, и думает: «Вот, Прага решил откачать лишнее дерьмо, но не успела…»
Жаль, что «Юности» – этого популярнейшего и очень важного для русской культуры журнала – уже нет. Я был бы рад там публиковаться. А сейчас предложил «Русскому слову» большой очерк «Аксенов и Прага».
| Там есть любопытный эпизод: советские солдаты сидя на броне в районе Малостранской, читают журнал «Юность». Герой идет вдоль траншей, вырытых не для обороны, а для новой канализации, и думает: «Вот, Прага решил откачать лишнее дерьмо, но не успела…» |
– Есть ли у Вас цель привить читателям любовь к литературе, печатному слову?
– Скажем так: я был бы рад, если бы люди читали всё больше и больше. Чтобы больше покупали книг. Не уверен, что писателю нужно ставить перед собой цель что-то кому-то привить. Вот что он действительно должен делать, так это рассказывать интересные и, по возможности, полезные истории. Да так, чтобы, прочитав их, люди советовали друзьям и знакомым купить и прочесть эти книги. Тогда и будет расти уважение к печатному слову. Ведь, если вдуматься, кроме историй, в мире обычных, живых людей очень мало что есть.
– Скажем так: я был бы рад, если бы люди читали всё больше и больше. Чтобы больше покупали книг. Не уверен, что писателю нужно ставить перед собой цель что-то кому-то привить. Вот что он действительно должен делать, так это рассказывать интересные и, по возможности, полезные истории. Да так, чтобы, прочитав их, люди советовали друзьям и знакомым купить и прочесть эти книги. Тогда и будет расти уважение к печатному слову. Ведь, если вдуматься, кроме историй, в мире обычных, живых людей очень мало что есть.
– И немного личный вопрос. Что Вас привело в Европу? Где Вы уже успели побывать?
– В Европу? Любовь. Вела-вела, и привела. Я уж говорил: в детстве и юности я много читал. В том числе – и книг, герои которых живут и действуют: сражаются, любят, творят – в Европе. И я невзначай влюбился в этот край.
– В Европу? Любовь. Вела-вела, и привела. Я уж говорил: в детстве и юности я много читал. В том числе – и книг, герои которых живут и действуют: сражаются, любят, творят – в Европе. И я невзначай влюбился в этот край.
Но в ту пору ездить за границу жителям СССР было очень сложно. Однако же – хотелось. И когда границы сперва приоткрылись, а потом открылись настежь, я, как и многие, поехал поглядеть: а какая она – Европа: такая же, как у Ремарка, Хемингуэя и Кундеры, или какая-то другая? Правда ли, что в Европе случаются те приключения, о которых толкуют писатели?
Оказалось: правда. И даже больше. Нам с моей женой Ириной есть что рассказать о путешествиях, но всё это, надеюсь – сюжеты будущих историй, поэтому сейчас закрою рот на замок.
| «Скажу только, что не всё безоблачно в этом краю, и порой ты чувствуешь, как Европа хрустит твоей душой. А то и костями… Но для меня это не повод, чтобы злиться». |
Очень важно, что в огромном своем большинстве – так говорит мой двадцатилетний опыт – везде, где я побывал и пожил: в Праге, Париже, Вене, Берлине, Будапеште, Лондоне и Барселоне, Венеции и Лиссабоне и так далее, в нас, русских, видят европейцев и хотят видеть европейцев. Даже в тех, кто сам себя чувствует кем-то другим.
У меня таких проблем нет. Я сын этого красивого континента с такими неровными берегами… И я люблю родителя. Кстати, это касается и Америки. Потому что на мой вкус, при всех ее особенностях и своеобразии она – Америка – и Южная, и Северная – это отколотая часть Европы. В этом смысле – и тут мне хочется принять желаемое за действительное – несмотря на любые конфликты и пропаганду: мы все – одно, мы – европейцы.
Как-то я ехал поездом из Парижа в Альпы, в городок Аннси. В Лионе почти все пассажиры вышли. В вагоне остался я, моя спутница и девушка, сидящая у окна недалеко от входа и читающая книгу. Я отправился в буфет. Взял бутерброд, пиво и пошел на место. И вот иду я и посматриваю на девушку. А та как раз прикрыла книгу, положила на колени и задумалась.
| «Кстати, это касается и Америки. Потому что на мой вкус, при всех ее особенностях и своеобразии она – Америка – и Южная, и Северная – это отколотая часть Европы. В этом смысле – и тут мне хочется принять желаемое за действительное – несмотря на любые конфликты и пропаганду: мы все – одно, мы – европейцы». |
Знаете что я прочел на обложке? Leo Tolstoy, ‘Anna Karenina’. Понимаете? Во вагоне было три человека. Двое из них – русские. Одна – нет. И у этой единственной на коленях лежала русская классическая книга. Великий европейский роман. Это ли не история про то необъятное богатство русской культуры, которое есть живая часть, родная сестра великих культур Европы?
Что тут еще скажешь?
ЧИТАЙТЕ ПО ТЕМЕ :
