Ставки должны оставаться выше, чем до ковида, считает глава ЧНБ Михл

— Несмотря на грандиозные заявления президента США Дональда Трампа, мы сталкиваемся с угрозой тарифной войны. Насколько велики риски для инфляции? В марте потребительские цены выросли на 2,7% в годовом исчислении.

— Если одна страна вводит тарифы, и, возможно, другая тоже, это одним махом приводит к росту цен на соответствующие товары. Впоследствии тарифы могут замедлить торговлю, денежный поток и всю экономику, что в свою очередь является антиинфляционным фактором. При этом некоторые другие товары в совершенно другом секторе могут, но не обязаны становиться дешевле.

Инфляция — это долгосрочные избытки и потоки денег, а также расточительные расходы правительства, компаний и людей. Инфляция усилится, если центральный банк по ошибке снова снизит ставки, как это было раньше, и будет поощрять займы. Или если государство начнет увеличивать дефицит государственного бюджета и поощрять субсидирование своей экономики за счет увеличения потребительских расходов. Независимо от того, будет ли это оправдано тарифами или чем-то еще, это вызовет существенный инфляционный эффект.

— Правительство уже приняло решение о значительном увеличении расходов на вооружение, что может означать дальнейшее увеличение долга. 

— Дефицит государственного бюджета кратно ухудшает инфляцию. Долг, дефицит и рост государственных расходов оказывают значительное воздействие. Госзакупки в долг увеличивают количество денег в экономике, которые затем разворачиваются и увеличивают долгосрочную инфляцию. Именно поэтому наши процентные ставки должны быть выше, чем в годы, предшествовавшие ковиду, когда поощрялось долговое кредитование.

— Но экономика довольно вялая, инфляция относительно низкая. Почему в конце марта вы еще не снизили ставки, на которых основываются коммерческие кредиты и ипотечные ставки?

— Потому что наш мандат заключается в том, чтобы удерживать инфляцию на низком уровне. Мы постепенно снижаем ставки с 7% до 3,75% с декабря 2023 года. Мы хотим, чтобы инфляция оставалась на уровне 2%. Сейчас мы взяли паузу в снижении ставок. Не хотим повторять ошибок прошлого.

На протяжении более чем десяти лет, до того как произошел ковид, ставки были около нуля. Потребление поощрялось, долг поощрялся, деньги разлетались по всему миру. Именно поэтому после ковида у нас была самая высокая базовая инфляция среди всех стран ЕС (исключая, например, цены на энергоносители и продукты питания).

— Будете ли вы снижать ставки в этом году?

— Мы рассматриваем все варианты.

— В прошлом году ЧНБ получил рекордную прибыль в размере 151,4 миллиарда крон. Каковы источники этой прибыли?

— Мы унаследовали самый большой накопленный убыток центрального банка в истории: 487 миллиардов крон. Поэтому мы сразу же начали по-другому управлять активами и пассивами. Повысили ожидаемую доходность активов и снизили стоимость наших обязательств. Мы также увеличили долю акций и золота. Чтобы сократить расходы, уволили пять процентов сотрудников. Мы сократили число топ-менеджеров, подчиняющихся непосредственно совету директоров, с 17 до 14. Закрыли три филиала и перестали начислять проценты на резервные требования банков.

Невозможно показывать прибыль каждый год, это никому не под силу. Но можно иметь прибыльный банк в долгосрочной перспективе — мы существенно изменили ситуацию.

— В прошлом году инфляция вернулась к целевому уровню в 2% после того, как была одной из самых высоких в Европе. Но останется ли она такой же низкой? Каковы текущие риски?

— Мы сделаем все возможное, чтобы удержать инфляцию на низком уровне.

Самый большой инфляционный риск, как я уже сказал, — это рост государственных расходов, заимствований и регулярных государственных дефицитов. Государственному сектору следует поступить так, как поступаем мы здесь, в ЧНБ, —  уволить 5% сотрудников. Дать премии тем, кто работает на результат. Укреплять культуру учреждения. Пусть люди ценят, что они могут работать на республику и получать за это хорошую зарплату.

Если есть проблемы, пусть замораживают базовые зарплаты только в правительстве, как мы сделали в ЧНБ в период высокой инфляции.

— Годовой заработок в правлении ЧНБ в прошлом году подскочил более чем наполовину. Тем не менее вы постоянно говорите о том, что центральный банк подает пример, и в то же время призываете других не повышать зарплаты из-за риска инфляции. Как это сочетается?

— Моя базовая зарплата три года росла в среднем на 2,8% в год. В частности, она выросла на 0% в 2022 году, также на 0%в 2023 году, потому что мы заморозили наши зарплаты и премии в период высокой инфляции, а затем она выросла на 8,7% в 2024 году.

Базовая заработная плата в банке за тот же период росла в среднем на 4,9% в год. И это правильно. Наши сотрудники по-прежнему будут самыми высокооплачиваемыми в государственном секторе и будут работать в учреждении, которое опирается на сильную корпоративную культуру и опыт.

На увеличение моего общего дохода в прошлом году повлиял тот факт, что Совет директоров значительно увеличил мой бонус за высокие результаты работы.

— На результатах деятельности ЧНБ в прошлом году в значительной степени сказалось снижение курса кроны по отношению к доллару и евро, в которых вы держите значительную часть своих валютных резервов. Как, по вашим прогнозам, будет развиваться курс кроны в этом году?

— В прошлом году мы были бы в прибыли даже без учета влияния обменного курса. Наши инвестиции осуществляются в иностранной валюте, а бухгалтерский учет ведется в кронах, поэтому в один год эффект от обменного курса положителен для прибыли, в другой — может быть отрицательным. Мы не можем это контролировать. Как будет развиваться обменный курс в этом году, я не знаю. И никто не знает.

— Вы хотите использовать прибыль, чтобы свести на нет убытки, накопленные ЧНБ за предыдущие годы. Как вы думаете, когда центральный банк сможет свести его на нет?

— Я знаю, что ничего не знаю. Потому что еще никто здесь не получал таких больших убытков, как те, что достались мне в наследство от предыдущего главы. За два года 40% убытков уже были сведены на нет. Благодаря более высокой ожидаемой доходности активов и более низкой стоимости обязательств банк теперь настроен на получение прибыли в долгосрочной перспективе, что значительно отличается от прошлого.

Но будут годы, когда мы будем в минусе — может быть, в этом году, может быть, в каком-то другом. Будет ли это год, когда мы будем ликвидировать убыток, или год, когда мы будем выплачивать дивиденды в государственный бюджет, что разрешено законом, сейчас я сказать не могу. Это невозможно оценить.

— ЧНБ уже держит почти четверть своих валютных резервов в акциях. Инвестирование — дело долгое, но не заставляет ли вас сейчас немного нервничать то, что происходило на рынках в последние недели? Верите ли вы, что ситуация успокоится?

— Мы инвестируем в долгосрочную перспективу, для будущих поколений. Эмоции не играют здесь никакой роли. Это нормально, что в какой-то год акции или цена какого-то другого актива падает, и тогда мы можем оказаться в убытке. Главное, чтобы долгосрочная ожидаемая доходность с поправкой на риск превышала ожидаемую стоимость обязательств. Именно в этом заключается логика нашего нового подхода.

— Изменилось ли мнение совета директоров о том, стоит ли покупать биткоин в резервы, о чем вы говорили некоторое время назад? Это очень волатильный, нестабильный актив. Почему вы считаете, что у него такой потенциал?

— Все криптоактивы рискованны. Не инвестируйте в них, если вы не принимаете риск того, что можете потерять все деньги, которые вложили. В будущем на рынке криптоактивов будет еще много крахов и хищений.

Биткоин очень волатилен, его стоимость может быть нулевой или значительной в будущем. Но технология, лежащая в основе биткоина, блокчейн — это суперинновация.

Инновация, которую нашему банку необходимо улавливать и исследовать. Например, мы тестируем искусственный интеллект в банке, гораздо шире, чем известный ChatGPT, так почему бы не протестировать и блокчейн?

— А цель иметь 100 тонн золота в резервах ЧНБ все еще актуальна?

— Цель в 100 тонн золота по-прежнему актуальна. На данный момент мы восстановили национальную казну до 54,5 тонны золота из пустых хранилищ. Большая часть находится в Лондоне.

— Центральный банк также все еще занят обанкротившимся российским Сбербанком, точнее, спорами между кредиторами. Какова сейчас ситуация в нем?

— В Сбербанке, как член комитета кредиторов, мы сыграли важную роль в достижении соглашения с кредиторами и обеспечении возврата 95% денег клиентам. Еще 4%, вероятно, будут выплачены в ближайшее время, так что 99% будет возвращено. И тогда мы будем добиваться, чтобы клиентам вернули все до последней копейки.

— В прошлом году была проведена оценка аналитической и модельной базы ЧНБ, а вы говорите о пересмотре денежно-кредитной политики...

— Впервые в истории ЧНБ были подготовлены три независимые оценки денежно-кредитной политики. Вывод всех оценок заключается в том, что мы не должны полагаться на рекомендации только одной основной модели.

Мы были одним из двух банков в мире с одной основной моделью, большинство членов предыдущего правления слепо доверяли ей, и в итоге мы получили самую высокую базовую инфляцию в Европейском союзе.

— В чем же будут заключаться изменения?

— У нас будет больше моделей, больше сценариев развития экономик, и будут критические, экспертные дебаты по экономике.

Мы работаем над другой альтернативной моделью и внедряем искусственный интеллект, у нас более качественные исследования.

— Ваши модели используются для прогнозирования инфляции и развития экономики, а также для выработки монетарной политики. На чем будет основана новая модель и как вы будете использовать ее на практике?

— Ошибка была не в модели. Банкиры думали, что одна модель может описывать экономику во всех ситуациях, кризисах вроде ковида, и в соответствии с ней можно принимать решения по ставкам. В итоге это привело к самой высокой базовой инфляции в Европейском союзе в 2021 и 2022 годах, а также к самым большим экономическим потерям для ЧНБ.

У каждой модели есть свои предположения, риски и ограничения. Например, в основной модели Чешского национального банка не учитывались денежные потоки и рынок недвижимости. Теперь в процесс принятия решений по ставке будет внесено больше вклада, включая новую альтернативную модель.