Константин Хабенский в Праге: «Каждый день это был вызов себе: смогу или не смогу?!»

Фильм «Собибор» основан на событиях, произошедших в годы Второй мировой войны в одноименном нацистском лагере смерти на территории Польши. Лейтенанту советской армии Александру Печерскому, попавшему в плен и оказавшемуся в концлагере, всего за 3 недели удается спланировать восстание заключенных из стран Западной Европы и Польши. Убив эсэсовцев и их приспешников, сотням узников удалось бежать. Вскоре лагерь был ликвидирован.

В этом году исполняется 75 лет восстанию в лагере «Собибор», который сплотил людей из многих стран в борьбе с фашизмом. Мировая премьера фильма состоялась в Польше 23 апреля, а первый российский показ —  24 апреля в родном городе Александра Печерского — Ростове-на-Дону. В мае фильм вышел в широкий прокат.

Премьерный показ фильма «Собибор» в Праге прошел 6 мая. Мероприятие организовал оргкомитет «Фестиваля независимого кино в Праге» при поддержке представительства Россотрудничества и Посольства РФ в Чехии. Накануне премьеры в РЦНК прошла пресс-конференция Константина Хабенского.

______________________________________________

- Константин, о чем для вас как для режиссера и исполнителя главной роли фильм «Собибор»?

- Главный герой фильма — это лагерь смерти, все остальные живые действующие персонажи  — это эпизоды в жизни лагеря,  в жизни главного героя. Каждый проявляет себя по-разному. Но мне кажется, за каждым идет и какая-то судьба и с каждым связаны зрительские переживания. И вот этот вот каждый в результате создает то озарение бесконечных человеческих судеб, которые проходили перед глазами этого главного бездушного героя фильма.

- А каков характер вашего героя, как вы для себя его раскрывали?

- Это собирательный герой, чем дальше я отходил от каких-то воспоминаний об этом человеке, тем мне было легче собрать образ советского военного человека. Советский человек, который в процессе пребывания в этом лагере, в процессе всего того, что ему приходится испытать, почувствовать, пройти, находит в себе силы для того, чтобы стать человеком мира. А что это означает? Человек мира — это человек, который видит людей рядом, любит этих самых людей рядом.

Советский человек — это своеобразная любовь, это любовь к большим стройкам, к общественности, это большая забота о коллективе и зачастую некоторое забывание тех, кто находится рядом. Советские люди больше сил, любви и энергии разбрасывают вокруг, порой забывая тех, кто рядом с ними. Здесь мне хотелось, чтобы произошел вот этот слом, в самый неподходящий момент. Слом любви, слом перехода. Слом, ставший последней каплей.

- Как вам далась эта роль?

- Самое важное в подобных ролях, что меня всегда пугает,  —  это показаться сразу же супергероем и сразу же без оглядки вести за собой соратников, единомышленников. Это было бы самое неправильное и в этой конкретно истории тоже. Поэтому я всячески старался сначала показать человека, который приехал в лагерь «Собибор» с другого лагеря и уже был с грузом неудач, был близок к отчаянию. Сложно ли было? Сложно, учитывая то, что происходило такое совмещение. Я могу ошибаться, но если бы у меня было больше практики с точки зрения режиссерского направления, я бы наверное больше уделил времени себе как актеру. Но, как мне кажется, все очень гармонично вплетено в картину.

- А как вам удалось совмещать роль режиссера и актера?

- Удалось ли?! На этот вопрос вы сами сможете ответить после просмотра картины. Но так как я сейчас сижу перед вами и внешне в здравом рассудке, то мне кажется, что что-то, да удалось. Я прекрасно понимал, что довольно мало режиссеров сегодня на европейском пространстве уделяет место и внимание работе с актерами. Многие, и я не против этого, все равно заняты более масштабным мировоззрением. Вот я попытался сделать то, чего лично мне не хватало в последнее время —   это работа с актерами, с коллегами. И я попытался предложить им, и в том числе себе, какие-то нюансы, какие-то может быть неожиданные актерские повороты и сделал на это ставку. Именно по работе с актером.

- Как вы считаете, почему именно вам предложили роль режиссера? Ведь у вас не было режиссерского опыта.

- На мой взгляд, причина таится в моем «неудобном» профессиональном характере. Я люблю копаться, копать, быть несогласным, искать. Наверное, это и бросилось в глаза продюсерам фильма. Они обратили внимание на то, что я человек «неудобный», и предложили мне более сложную задачу, нежели исполнение роли Печерского. Я подумал и согласился.

- Как вам удалось совместить техническую работу и актера, и режиссера? Кто оставался в режиссерском кресле, когда вы уходили на площадку, кто разводил сцены?

- Существует такая функция в кинопроизводстве, как световые дублеры. Фильмы, у которых есть достаточно вменяемый бюджет, могут себе это позволить для того, чтобы актеры отдыхали, режиссер разводил мизансцены так, как он считает нужным: и по камере, и по смыслу. Потом на этих световых дублерах отрабатывается и операторская техника, и свет, потом уже зовут в кадр актеров, которые делают репетицию и снимаются. Примерно по этой же системе работал и я. После съемки я возвращался, просматривал отснятый материал, и мы делали либо дубль, либо шли дальше. Это в тех сценах, где я должен был быть и там, и там. В тех сценах, где меня не было в кадре, я оставался и экономил силы около монитора.

- Как справлялись с эмоциональной нагрузкой? Зная вас как художника, вы работаете, пропуская весь материал через себя, до самой глубины.

- Я удивляюсь, как хорошо вы меня знаете. Откуда?! Я прям сам себе завидую! (Смеется.) Что касается фильма, то мы старались максимально балансировать, чтобы не использовать простые, яркие, мощные приемы, которые уже использовались в других фильмах.

Я работал, у меня не было времени плакать в платочки и так далее. Мы переделывали сценарий, где-то меняли декорации, импровизировали походу. У меня не было такого, что сейчас я запрусь и буду справляться со своим эмоциональным состоянием. Я переключался на другие виды деятельности. Более того, я еще переодически летал в Москву и играл спектакли, продолжая снимать при помощи второго режиссера через всевозможные приложения в мобильных телефонах: мне присылали видео, снятое с монитора, я вносил правки, они шли снимать дальше, а я отыгрывал сцену, возвращался, смотрел и так далее и тому подобное.

Работы было много. Нерутинной работы. И каждый день это был вызов себе: сможешь или не сможешь?! Наверное, уже в период монтажа было сложнее, так как монтажных вариантов у нас было 34. Это довольно много. И вот здесь нужно было прийти к какой-то золотой середине, при этом не замылив в себе ощущение того, что тебя будоражит и что тебя трогает. Вот это было очень тяжело сохранить. Это было как создание нового фильма. Не того, который ты снимал на площадке, а совершенно нового фильма.

Плюс еще подключение, создание музыки и прочие вещи. Для меня здесь была одна задача   —  не замылиться в собственных ощущениях. Но тут подключилась команда, без которой я не смог бы это сделать. Людей, которые очень тонко чувствуют, очень хорошо разбираются в стиле, в кино.

- С вашей точки зрения, как необходимо относиться к своей профессии?

- Если вы будете делиться чем-то с холодным носом, если это вас не будет никак задевать, трогать или волновать, то вы можете делиться своим знанием и опытом, скажем, час-два-сутки-месяц. Но это не будет трогать и волновать тех, с кем вы пришли этим делиться. А это волнение  —   очень важно. Чем проще, чем волнительнее это для вас  —   тем быстрее вы найдете отклик в других.

- Фильм «Собибор»​  —  это больше реконструкция или ваше видение?

- Согласитесь со мной, что даже те, кто вспоминает одни и те же исторические события, находясь в одном и том же месте, вспоминают их по-своему. Люди имеют право, им свойственно рассказывать так, как они чувствовали, как они думали: на этом основываются исторические факты. Даже дни ведь иногда путают. Поэтому мы взяли за основу максимально точные чертежи лагеря смерти «Собибор», который, кстати, еще во время войны был стерт с лица земли. Там, где не хватало чертежей, мы за основу брали воспоминания.

Мы взяли день побега, который звучит в воспоминаниях выживших людей. Мы взяли имена, а все остальное  —  это наша фантазия, размышления, мысли, но никак не спекуляция на тему того, что там происходило. Не как это было, а что там происходило. Это разный подход, как мне кажется. Мы не претендуем на то, как это было, но вот ЧТО происходило — это наш взгляд.

- А если коснуться темы того, что история постоянно переписывается, что вы скажете на этот счет?

- А сколько раз Библию переписывали? Как вы думаете?! Я тоже предполагаю, что много. Это извечный процесс человечества  —  переписывать собственную историю. Для чего? Я не знаю. Но видимо такое хобби. Мы говорим о той правде, которую знаем, в которую мы верим, и делаем это честно, убедительно и в первую очередь для себя. В такой форме переписать историю могут художественные произведения, музыка, изобразительное искусство, литературные прорывы. Для чего переписывается история? Естественно, мы понимаем, что это все политический багаж, политический маневр, наверное, даже политико-экономический.

- Холокост — это единственное, о чем нам осталось говорить?

- Я думаю, не последнее, но конечно же, люди пользуются тем, что время уходит, а с этим временем уходят многие очевидцы этих событий. Я не могу вам ответить на этот вопрос, честно вам скажу. Последняя это соломинка или у нас есть еще какие-то другие возможности рассказать. История переписывается, к сожалению.

- На чем основывалось написание сценария, на каких фактах?

- В первую очередь, это воспоминания тех людей, которым удалось выжить благодаря Печерскому. Это, конечно же, большая работа фонда Печерского. В основном, это большая работа людей, которые до сих пор остались благодарны: их потомки, потомки потомков. И, конечно же, сами воспоминания Александра Печерского. У нас было несколько вариантов сценариев, совершенно не повторяющих друг друга. В результате мы создали свой вариант сценария, который является основой этого фильма.

- Над сценарием работало много сценаристов, как вам удалось прийти к общему мнению?

- Мы бы хотели сказать спасибо всем, кто принимал участие, даже если ни одной строчки, ни одной ноты, ни одного звука и так далее не вошло в итоговый вариант киноленты. Если вы обратите внимание, у нас в титры вписан весь симфонический оркестр поименно, такой практики нигде и никогда не было. Мне хотелось в нашем сценарии уйти от детектива, не показывать техническую подготовку восстания, а показать, что подвело этот эмоциональный мотив, мотив страха, мотив ощущения смерти, мотив любви, неожиданно возникающей в самом неподходящем месте и так далее. Весь этот поток, как он прижал людей в определенный момент, что возникла подобная буря не только чувств, но и физического уничтожения других людей, когда этот кровавый фонтан заработал. Мне вот это было интересно изучить. И сделать не просто «голливудский экшн», а показать и другие грани этого события.

- По вашему мнению, для кого этот фильм?

- Я буду продолжать говорить, и мне кажется, я прав, я читаю отзывы людей, которые уже видели эту картину. Все отзывы разные, но имеют одно направление: фильм рассчитан на людей, умеющих чувствовать, сопереживать, не боящихся проявления своих эмоций. Это наш основной зритель. Для того, чтобы поберечь юного зрителя, для того, чтобы не травмировать его нашим чувством правды, мы поставили ограничение 12+. С 12 лет молодые люди уже могут отвечать за то, что они смотрят и делают сами для себя выводы какие им нужны. Наш зритель - человек умеющий чувствовать.

- Насколько фильм рассчитан на зарубежную аудиторию?

- То, что я видел и в Америке, и в Варшаве на премьере, где были люди, которые не знали русского языка или делали вид, что не знают. Незнание русского языка не делает этих людей менее чувствительными, не делает этих людей более тупыми (извините меня), они знают природу человеческого языка, человеческих чувств, и это работает. Может быть где-то в нюансах, в каком-то нашем юморе, польском юморе, голландском юморе —  у нас в фильме 5 или 6 языков, есть некое недопонимание. Многие сцены в картине без перевода, мы делали только overvoice (закадровый перевод - прим. редакции) или титры. Так или иначе, все людям понятно, поэтому я не думаю, что незнание того или иного языка будет как-то мешать понимаю ситуации и понимаю того, что происходит в первую очередь с ними вовремя просмотра.

- Насколько фильм «Собибор» патриотичен?

- На этот вопрос каждый ответит по-своему. На мой взгляд, фильм любой категории, любой тематики может называться патриотическим, если он в конце направлен на созидание. Для зрителей. Не на разрушение человека, выходящего из зрительного зала и понимающего, что тупик и все, и зачем дальше жить. Так же, как и театр. Театр и кино должны, не обязаны, но должны быть созидательными. Иначе зачем? Тогда можно пойти, запереться в темную комнату, искусать себя какими-нибудь пиявками и выйти —  это тоже такая форма отдыха у некоторых. Можно делать авторское кино, независимое, можно экспериментировать как угодно на себе. Можно найти команду единомышленников, дальше зрителей, которые будут ждать новых фильмов, или следующих продуктов —  это может быть что угодно: театр, музыка, картины, искусство. Можно все.

- В интервью с Владимиром Познером вы обсуждали Печерского, то, что он пережил уже после войны, то, что он не был награжден, хотя такой вопрос поднимался. Это другая история, достойная отдельной ленты. Есть ли у вас в мыслях создать киноленту о дальнейшей судьбе Печерского?

- Я же в прямом эфире фантазировал на эту тему, я не пришел с готовым материалом, более того, я хотел пообщаться на данную тему с Владимиром Владимировичем Познером, так как он лично общался с Печерским и старался сделать так, чтобы его выпустили из страны, чтобы тот встретился с теми людьми, которым спас жизнь. Мне больше хотелось вопросов задать Познеру. Интересная была в этом смысле встреча. Планов нет, но я пофантазировал, что же происходило в душе у этого человека в мирное время. Я думаю, что да, это достойно отдельной картины.

- А как создавалась музыка? Кто ее писал? И почему именно этот человек?

- Музыка на одном из вариантов монтажа была поставлена референсная. Мне она понравилась, она была очень хорошей. Мы искали композиторов, давали варианты разным профессионалам этого дела, но не высекалось ничего. Потом я обратился к своему знакомому, который больше занимается музыкой на театральном пространстве и пространстве симфоническом — Кузьма Бодров его зовут. Я показал ему одну из монтажных версий, она ему понравилась и я сделал предложение попробовать написать музыку. Я предложил ему написать: а) не хуже, б) лучше. И в результате, мне кажется, у нас в фильме очень хорошая музыка. Мы даже решили издать отдельную пластинку, так как жалко такую музыку «терять» в этом кинопространстве (где-то она съедается, где-то пропадает между репликами, где-то сокращается и так далее).

- Какие ваши дальнейшие режиссерские планы?

- Мне достаточно. У меня профессия — актер театра и кино. Просто существуют, видимо, такие моменты, когда все профессиональные накопления нужно отдать. И я попытался это сделать честно. Вот и все. Дальше я пойду работать по той профессии, которая у меня в дипломе.

- А есть ли у вас какие-либо планы, связанные с Прагой?

- Вы знаете, город сам по себе настолько красив, что у меня нет идей как-то его приукрасить своим присутствием. Нужно немного скромнее к себе относиться. А с другой стороны — не было предложений. Звучали кое-какие идеи, в том числе сделать культурный обмен театрально-киношный в формате 5-7 дневного фестиваля. Но это вещи, которые делаются степ-бай-степ. Интересно попробовать. Интересно. Это пока все.

_________________________________________

Показы киноленты прошли в кинотеатре «Длабачов» в Праге и в кинозале городской библиотеки Праги. Билеты на него были распроданы задолго до дня показа. На премьере выступили режиссер фильма, Народный артист России Константин Хабенский и Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Чехии Александр Змеевский, который поблагодарил создателей фильма за проделанную работу и выразил надежду, что фильм будет пользоваться успехом в России и за рубежом. Также Константину Хабенскому был вручен приз за вклад в киноискусство от директора «Фестиваля независимого кино в Праге» Дианы Ринго.

Отзывы зрителей

Андрей: «Выход на экраны фильма «Собибор» — весьма актуален. Демонстрация фашизма как абсолютного зла несет сегодня, в эпоху так называемого «постмодерна», важное духовное послание. Подрастающее поколение, молодежь, да и зачастую европейцы средних лет, должны снова увидеть, что в годы Второй мировой войны речь шла о выживании целых народов. Нацизм не собирался никого щадить. И эта сторона войны ясно показана в фильме».

Сергей: «Фильм не оставил меня равнодушным. Напрашиваются аналогии со «Списком Шиндлера». Тяжелый фильм, но такие нужны. Очень качественная постановка для российского кинематографа. Спасибо создателям фильма за то, что они подняли эту подзабытую нами страницу историю». 

Катя: «Я очень внимательно слежу за творчеством Константина Хабенского и считаю его одним из самых интересных актеров современной России. Его режиссерский дебют меня, конечно, тоже не мог оставить равнодушной. К фильму можно относиться по-разному: как известно, сколько людей, столько и мнений. Но одно могу сказать точно: пока будут снимать фильмы о Великой Отечественной войне, пока будут писать книги, рисовать плакаты, как угодно иначе переосмысливать этот период российской истории, значит, память о людях и об их подвиге будет жить. И вот это самое главное».   

Джамиля: «С чувством стыда вышла из зала. Стыда за то, что не ценим то, что имеем, за то, что вспоминаю историю пару раз в году, за то, что мои дети не знают имени своего прадеда. Спасибо Хабенскому, этот фильм можно комментировать только молча».  

 Эльвира: «О фильме...уровень показанной жестокости превышает то, что может нормальный человек воспринять. Фильм вызывает сумасшедшие эмоции, но более половины эпизодов я просто посмотреть не смогла. Сюжет фильма, безусловно, достоин внимания, однако, из-за показанной жестокости мало кто сможет посмотреть его до конца и узнать о единственном успешном восстании  в лагере смерти, возглавленном советским офицером Александром Печерским».