Как победить рак с помощью иммунитета? Чешский иммунолог рассказывает о нескольких перспективных направлениях лечения

«Речь скорее о эволюции лечения, чем о революции в этой области», — говорит Йиржина Бартункова, глава Института иммунологии 2-го медицинского факультета Карлова университета и больницы Мотол и соучредитель биотехнологической компании Sotio, о текущих исследованиях в области онкологических препаратов.

Хотя у человечества до сих пор нет волшебного универсального лекарства от рака, в области исследований делаются успехи. Например, вперед продвинулась иммунотерапия, что для пациентов приставляет настоящий прорыв. Благодаря такому лечению наша собственная иммунная система получает способность уничтожать опухолевые клетки.

– Можете ли вы описать принцип иммунотерапии и рассказать, как изменилось лечение в последние годы?

– Принцип иммунотерапии заключается в том, что в борьбе с раком мы пытаемся использовать саму иммунную систему. Например, препараты, которые воздействуют на иммунитет. В основном это продукты, аналогичные иммунной системе: моноклональные антитела или модифицированные клетки.

В качестве альтернативы мы пытаемся вызвать иммунную реакцию непосредственно в организме пациента с помощью различных процедур и лекарств, чтобы иммунная система начала бороться с болезнью.

В целом опухоли очень слабо иммуногенны. Это означает, что иммунная система их не распознает по многим причинам. Главная из них в том, что опухоли являются клетками, к которым устанавливается толерантность, причем «плохие» клетки иногда мало чем отличаются от «хороших». Таким образом, иммунная система пропускает их, и опухоль может расти дальше. Кроме того, опухоль также использует различные приемы, чтобы остаться незамеченной иммунной системой. Так что определенные противоопухолевые препараты тоже направлены на преодоление некоторых из этих уловок.

– Так что же именно происходит в организме, когда развивается раковая опухоль? Как работает наш иммунитет?

– Здоровая иммунная система ежедневно имеет дело со многими потенциально злокачественными клетками. Работает это так: появляется клетка, которая была каким-то образом изменена, иммунная система ее распознает и уничтожает, но иногда в опухолевой клетке происходит мутация, из-за которой иммунная система ее просто не видит. Или опухолевая клетка вырабатывает что-то для подавления иммунной системы. После этого и образуется опухоль.

Точно неизвестно, почему это происходит. Когда иммунная система распознает опухолевую клетку, то это происходит точно так же, как и при вакцинации: начинают появляться дендритные клетки (клетки, составляющие небольшую часть лейкоцитов в крови и тканях; они способны поглощать чужеродные частицы — прим. Seznam Zprávy).

Дендритная клетка захватывает бактерию или опухолевую клетку, перерабатывает ее, переносит в лимфатические узлы, где «показывает» ее Т- и В-лимфоцитам. Те, соответственно, реагируют и образуются Т-лимфоциты, которые реактивны к исходному антигену, вызвавшему иммунную реакцию. Последний затем уничтожает либо данную инфекционную частицу, либо опухолевую клетку.

Иммунотерапия использует некоторые из этих шагов для пассивной доставки веществ, которые должны вырабатываться в организме, но по каким-то причинам не производятся. Например, мы поставляем антитела, которые распознают опухолевый антиген. Или доставляем клетки — так работает современная CAR-T терапия. Это модифицированные Т-лимфоциты, которые ищут опухолевые клетки и уничтожают их.

В качестве альтернативы мы активно пытаемся вызвать у пациента иммунный ответ, вводя, например, дендритные клетки. Иногда это цитокины (основные регуляторы иммунной системы; они передают важную информацию между клетками и влияют на регуляцию роста, клеточного деления или защиты — прим. Seznam Zprávy), которые стимулируют определенный участок системы в борьбе с опухолями.

– Звучит невероятно, но какова сегодня роль иммунотерапии в лечении рака? После постановки диагноза большинство пациентов, вероятно, автоматически думают о химиотерапии или лучевой терапии...

– Это зависит от стадии, на которой диагностирована опухоль. Когда это небольшая локализованная опухоль, хирургическое вмешательство всегда является приоритетным. Конечно, то, что можно удалить, лучше удалить хирургически. Если опухоль находится на более поздней стадии, химиотерапия или облучение по-прежнему стоят на первом месте в лечении по важности.

Но надо сказать, что иммунотерапия постепенно выходит на первый план.

Некоторые препараты в клинических испытаниях показали сравнимую с химиотерапией эффективность при определенных видах опухолей. Это хорошая перспектива для лечения метастатических опухолей.

– Когда иммунотерапия станет самым надежным методом лечения?

– Клинические исследования в основном проводятся на запущенных опухолях и постепенно переходят к более ранним стадиям. Со временем, по мере то, как разрабатываются новые лекарства, выясняется, что даже на ранних стадиях опухолей иммунотерапия может помочь. С иммунологической точки зрения, такая терапия имеет наилучшие шансы на успех там, где имеется так называемая минимальная остаточная болезнь — когда мы удаляем опухоль, уничтожаем ее химиотерапией, но часть клеток все же выживает. И в этот момент проведение иммунотерапии в качестве поддерживающей терапии является наиболее оправданным.

– Можно ли сказать, при каких именно опухолях это лечение наиболее эффективно?

– Это зависит от формы иммунотерапии. Например, лечение моноклональными антителами, старейший тип иммунотерапии, было наиболее успешным при гематологических опухолях, таких как лимфомы.

– В Интернете время от времени появляется мошенническая реклама препаратов, которая обещает противораковые и иммуностимулирующие эффекты для предотвращения опухолей. Но можем ли мы сами укрепить иммунитет, снизив риск? Насколько все это зависит от генетики и образа жизни?

– Существует генетическая предрасположенность к определенным опухолям, а также к типам иммунного ответа. Здоровый образ жизни – это профилактика различных заболеваний, в том числе и онкологических. Не курить, заниматься спортом, правильно питаться и т. д. — это общие рекомендации, которые должны обеспечить профилактику заболеваний, в том числе онкологических.

Но иммунная система настолько сложна, что никакие препараты, тем более натуральные, которые где-то предлагаются (...), не могут чудесным образом стимулировать иммунитет. Поэтому исследования идут рука об руку со знанием заданных молекулярных механизмов того, как нейтрализовать опухоль.

Когда вы укрепляете иммунитет в целом, вы также можете навредить неправильными действиями — например, укрепить клетки-супрессоры, которые поддерживают болезнь. Современная иммунотерапия пытается использовать те механизмы, которые наиболее важны для борьбы с раком.

– Что стало самым большим прорывом за последние годы? Как изменилось лечение?

– Иммунотерапии около 150 лет, и она основана на наблюдениях американского хирурга Уильяма Коли. Он заметил, что, когда человек заражается определенной инфекцией, опухоль исчезает. Затем он попытался выделить вещество из стрептококков, которое далее использовал для лечения опухолей. Но это неспецифический подход, основанный на том, что активация противоинфекционного иммунитета приводит и к активации противоопухолевого иммунитета. В какой-то степени это верно, но не всегда. Когда оказалось, что метод не универсален, про него забыли. Ученые вернулись к разработкам только после Второй мировой войны и на этот раз пошли рука об руку с результатами фундаментальных исследований.

В последнее время прорыв в иммунотерапии произошел, например, благодаря ингибиторам контрольных точек иммунного ответа. Этому предшествовали 20 лет исследований молекул, которые ослабляют иммунный ответ. Два лауреата Нобелевской премии в 2018 году (американец Джеймс П. Эллисон и японец Тасуку Хонджо, прим. Seznam Zprávy), участвовавшие в открытии этих молекул, подошли к этому вопросу совершенно по-иному.

Они действительно выработали антитела против молекул-супрессоров, тем самым разблокировав супрессорную функцию некоторых клеток, и стала преобладать противоопухолевая активность. Это очень сложный механизм. На самом деле они подошли к этому под другим углом: не стимулировали иммунную систему, а наоборот, подавили определенную часть, чтобы возобладала противоопухолевая функция. С другой стороны, хоть это и революционное открытие, это все же неспецифическая иммунотерапия: она не направлена ​​только против опухоли.

Незаблокированные супрессорные клетки также могут быть активированы против собственных тканей, отличных от опухолевых. Следовательно, эта терапия также связана с некоторыми побочными эффектами, такими как развитие аутоиммунного воспаления щитовидной железы или пневмонии или аутоиммунного воспаления кишечника. По сути, эти препараты могут вызвать любой тип аутоиммунитета. Вот почему над этим работают опытные специалисты, которые могут вовремя распознать неблагоприятные последствия.

– Однако в своих исследованиях вы выбрали путь использования дендритных клеток и разработки противоопухолевой вакцины. Почему?

– Дендритная клетка является центральной клеткой иммунного ответа, которая поглощает антигены, будь то инфекционные или опухолевые, и запускает иммунный ответ.  (...)Используются дендритные клетки пациента, но выращенные из клеток периферической крови. Такое лечение практически не имеет побочных эффектов. С другой стороны, его эффективность очень трудно доказать, поскольку не происходит уменьшения опухоли, что является критерием, который до сих пор считается показателем эффективности. Но ее рост замедляется.

Мы доказали в различных клинических исследованиях, что это способно продлить жизнь как у пациентов с опухолями легких, так и у пациентов с раком яичников. Именно тогда был получен наиболее явный результат. 

К сожалению, мы потерпели неудачу при исследовании лечения рака простаты, потому что разработали исследование до того, как были одобрены современные гормональные препараты. В ходе исследования эти препараты стали стандартом, поэтому нам пришлось включать пациентов уже после неэффективности данного гормонального лечения. У таких пациентов болезнь прогрессируют настолько быстро, что иммунотерапия не имеет шансов на успех. Однако в подгруппе больных, не получавших эти современные препараты, эффект был заметен.

Это, безусловно, очень перспективное направление, с другой стороны, это индивидуальная работа. Клетки берутся у каждого пациента отдельно, и для него готовится его собственный препарат. Есть сложности и с логистикой. С коммерческой точки зрения проект невыгодный, из-за чего разработка также была остановлена.

– На ваш взгляд, может ли иммунотерапия стать стандартным и массово распространенным, а может быть, даже доминирующим методом лечения онкологических больных в ближайшие пять-десять лет?

– Я не думаю, что произойдет какое-то революционное открытие, но мы научимся лучше справляться с лечением и рассчитывать последовательность отдельных лечебных процедур. На мой взгляд, исследования должны быть еще больше направлены на раннюю диагностику, потому что для этого уже есть методы.

Когда пациент диагностирован на поздней стадии, лечение становится гораздо сложнее, поэтому исследования должны быть больше сосредоточены на раннем выявлении. К сожалению, многие опухоли не имеют клинических симптомов, и часто бывает, что вы обнаружите метастазы какой-то опухоли в костях, только когда у вас, например, начинает болеть спина.

– Насколько реально создать противораковые вакцины, которые бы напрямую предотвращали заболевание? И будут ли они похожи, например, на вакцину против ВПЧ, которая работает против папилломавирусов, вызывающих рак?

– Профилактические вакцины имеет смысл разрабатывать именно против инфекционного агента, который связан с возникновением рака. Помимо ВПЧ, это еще и гепатит В, который при хронической инфекции часто приводит к раку печени. Но что касается опухолей, то они разнообразны. Не существует единой вакцины для предотвращения рака легких, головного мозга или поджелудочной железы.

Но есть некоторые генетические синдромы, которые связаны с высокой вероятностью развития рака — к примеру, синдром Линча. Поэтому есть исследования, направленные на то, чтобы предотвратить рак именно с помощью профилактической вакцинации. Однако она будет применяться только к отдельным генетическим синдромам.

– Выходит, что этой весной исследования, основанные на дендритных клетках, были приостановлены. Какими еще проектами занимается Sotio? Есть ли надежда, что будет разработано лекарство от рака с участием чешских специалистов?

– Я думаю да. Когда мы основали Sotio в 2010 году, мы сразу сказали Петру Келлнеру, что портфель необходимо диверсифицировать. Что в разработке может быть целый ряд лекарств, одно из которых точно потерпит неудачу. Мы сказали, что работа только с дендритными клетками и вакцинами очень рискованна. Например, мы лицензировали французский продукт, ориентированный на активную иммунотерапию. Это цитокин, стимулирующий активность Т-лимфоцитов, которые играют главную роль в борьбе против опухолей. Сейчас проект находится в второй фазе клинических испытаний в сочетании с ингибиторами контрольных точек.

Другим видом являются конъюгаты — антитела с лекарственным средством (ADC), к которым присоединен токсин. Он действует как химиотерапия, но антитело находит опухоль и высвобождается там. Механизм разработан против опухолей желудка и поджелудочной железы. Исследования также уже находятся в первой фазе клинических испытаний.

– Что конкретно заинтересовало вас в области иммунотерапевтических исследований в последнее время и чего вы ждете с нетерпением?

– К сожалению, новости разочаровывают. Я слежу очень внимательно и не вижу ничего действительно революционного. Это скорее отдельные шаги, например смягчение побочных эффектов, изменение сроков иммунотерапии, различные комбинации с классическими лечебными процедурами.

Источник: seznamzpravy.cz

Следите за главными новостями Чехии вместе с 420on.cz в удобном для вас формате:

YouTube – Все, что вы не знали о страховании иностранцев в Чехии (2022)

YouTube – Чешский язык • Ориентирование в городе • Как пройти?

Telegram – короткий дайджест новостей за день

Facebook – обсуждение новостей и другие дискуссии

Instagram – фото- и видеоновости каждый день